Сценарий проекта «Бродячая собака»
Сцена – интерпретация кафе «Бродячая собака». Она поделена на две части: зал, где сидят посетители кафе и импровизированная сцена.
Стоп-кадр: (голос за кадром) - Начало XX века. Смена времен, смена эпох. Поэты жили в это время весело, но не беззаботно, Они были молоды и талантливы. Перед ними лежал весь мир. В один из ненастных вечеров осени 1911 года к Николаю Могилянскому, ученому-этнографу, вихрем ворвался его земляк Борис Пронин.
Разыгрывание сценки (Б. Пронин и Н. Могилянский)
Пронин: Понимаешь, гениальная идея! Все готово! Это будет замечательно! Только вот беда – надо денег! Ну, я думаю, у тебя найдется рублей 25. Тогда все будет в Шляпе!
Могилянский решил побыстрее избавиться от назойливого товарища: - Денег, рублей 25, я тебе дам, но скажи в двух словах, что ты еще изобрел и что затеваешь?
Пронин: - Мы откроем здесь «подвал» - «Бродячую собаку». Это будет и не кабаре, и не клуб. Ни карт, ни программы! Все будет замечательно!
Потом Николай и думать забыл о «Собаке», и о Борисе. Но вот удивление! Получает повестку; голос за кадром читает вслух: - Собака лает 31 декабря 1911 года по адресу Михайловская площадь, дом пять. Собираемся к полуночи.
В зал заходят В. Брюсов, К. Бальмонт, З. Гиппиус. (застывают)
Стоп-кадр: (голос за кадром) - «Бродячая собака» была открыта 31 декабря 1911 года и работала три раза в неделю: в понедельник, среду и субботу. Собирались поздно. После 12. Кого только из писателей, художников, актеров не видели и не слышали эти пестро раскрашенные стены!
Б.Пронин выходит на сцену и открывает вечер:
- Добрый вечер дамы и господа! Рад приветствовать вас в нашем литературном кафе «Бродячая собака»! Название «Бродячая собака» было придумано от возникшей ассоциации: мол, писатели, поэты, художники и другая творческая интеллигенция ищет пристанища, как бродячая собака. Оно символизирует бесприютность и потерянность в жизни начала ХХ века, и мы попытались создать себе приют нового, модернистского искусства, надежный приют для художников, поэтов, который мог бы нас защитить от хаоса современной жизни.
На сцену выходит с тростью Бальмонт. Толпа аплодирует. Женщины кидаются ему в ноги. Толпа выражает восторг.
Закадровый голос: приезд Бальмонта всегда был настоящей сенсацией! Вся Россия была влюблена в Бальмонта. Его прозвали Паганини русского стиха.
Выступление Бальмонта: Слова только ограничивают мысль, а символы выражают безграничное.
Будем как Солнце! Я научу вас акцентировать внимание на аллитерации, ассонансах, диссонансах - чтобы бороться с немой, беззвучной поэзией.
|
Будем как Солнце! Забудем о том, Кто нас ведет по пути золотому, Будем лишь помнить, что вечно к иному, К новому, к сильному, к доброму, к злому, Ярко стремимся мы в сне золотом. Дальше, нас манит число роковое В Вечность, где новые вспыхнут цветы. Будем как Солнце, оно — молодое. В этом завет красоты! |
Я — изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты — предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.
Я — внезапный излом,
Я — играющий гром,
Я — прозрачный ручей,
Я — для всех и ничей.
Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблен
И в себя и в других,
Я — изысканный стих. |
Из-за кулис выходит другой молодой человек. Женские взоры и возгласы теперь обращаются к нему. Это молодой Блок. Мужчины обмениваются рукопожатиями. Бальмонт уступает сцену Блоку.
Закадровый голос: Блок – символист. Образная символика не исчезает из его творчества до конца жизни. Излюбленными темами символистов являлись смерть, любовь, страдание, ожидание каких-либо событий. В стихах Блока появляется «Она», Прекрасная Дама, «Дева радужных ворот», Заря.
Блок читает стих-е «Предчувствую Тебя».
Брюсов рассказывает про течение символистов: Символ – указательный палец образа в сторону смысла. Символизм описывает не вещи, а впечатления от них. Наши стихи похожи на тайнопись, понятную далеко не всем. Поэзия символизма передает настроение грусти, смятения, неудовлетворенности жизнью.
|
Тень несозданных созданий
Колыхается во сне,
Словно лопасти латаний
На эмалевой стене.
Фиолетовые руки
На эмалевой стене
Полусонно чертят звуки
В звонко-звучной тишине. |
Всходит месяц обнаженный
При лазоревой луне...
Звуке реют полусонно,
Звуки ластятся ко мне.
Тайны созданных созданий
С лаской ластятся ко мне,
И трепещет тень латаний
На эмалевой стене. |
Гиппиус: - Позвольте мне дерзость. Несмотря на то, что меня, Зинаиду Гиппиус, называют «декадентской мадонной», «белой дьяволицей», «Петербургской кассандрой», я сегодня хочу вас поразить другим - спеть романс. Гиппиус поет романс на стихи Гумилева «Жираф». В это время Гумилев к концу произведения выходит из-за кулис с удивленно-недовольным выражением лица.
Начинается спор между Гиппиус и Гумилевым.
Гумилев: Вы, бесспорно, поразили нас. Вы великолепно поёте. Но почему Вы, символист, исполняете романс на мои стихи, акмеиста? Вам акмеизм не к лицу, не уходите от своих символов.
- Но позвольте, ведь искусство, в том числе и поэтическое – общее достояние!
Появляется Ахматова, успокаивает. Диалог с мужем: Не ссорьтесь, друзья, не опускайтесь до уровня скверной брани!
Пронин: И правда, господа, не стоит ссориться. Даже несмотря на то, что в нашей «Собаке» позволено достаточно многое. Вспомните строки Кузьмина о нашем подвале:
- Здесь цепи многие развязаны, Все сохранит подземный зал, И те слова, что ночью сказаны, Другой бы утром не сказал… Ахматова: А я все сказала. Осталось только вот это: Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле. И от лености или со скуки Все поверили, так и живут: Ждут свиданий, боятся разлуки И любовные песни поют.Но иным открывается тайна, И почиет на них тишина... Я на это наткнулась случайно И с тех пор все как будто больна.
Гумилев: Любовь – прекрасное чувство. Но я видел прекрасные закаты над Африкой, величественных жирафов, слышал песни Оссиана…
Ахматова: Но ты не можешь любить это больше! Ты мой муж!
Гумилев: Я, дорогая, конкистадор. Читает сонет. Я конквистадор в панцире железном, Я весело преследую звезду, Я прохожу по пропастям и безднам И отдыхаю в радостном саду. Как смутно в небе диком и беззвездном! Растет туман… но я молчу и жду И верю, я любовь свою найду… Я конквистадор в панцире железном.И если нет полдневных слов звездам, Тогда я сам мечту свою создам И песней битв любовно зачарую. Я пропастям и бурям вечный брат, Но я вплету в воинственный наряд Звезду долин, лилею голубую.
Ахматова: А кто же тогда я? Я не могу этого вынести! Нет, царевич, я не та, кем меня ты видеть хочешь. Звучит романс на стихи Ахматовой «Нет, царевич, я не та, кем меня ты видеть хочешь».(Ягода Анна)
Нет, царевич, я не та,
Кем меня ты видеть хочешь,
И давно мои уста Не целуют, а пророчат.
Не подумай, что в бреду
И замучена тоскою
Громко кличу я беду:
Ремесло мое такое.
А умею научить,
Чтоб нежданное случилось,
Как навеки приручить
Ту, что мельком полюбилась.
Славы хочешь? - у меня
Попроси тогда совета,
Только это - западня,
Где ни радости, ни света.
Ну, теперь иди домой
Да забудь про нашу встречу,
А за грех твой, милый мой,
Я пред Господом отвечу.
Мандельштам аплодирует, выходит из зрительного зала: Акмеизм – мое любимое направление!! Символизм стремится к чему-то высшему, невысказанному, в то время как акмеизму чужда мистика.
Особенности акмеизма: Ясность формы, Точность слова, Обращение к материальному миру, к естественным предметам и мировым образам.
Акмеизм – это тоска по мировой культуре.
Мандельштам читает стихотворение «Бессонница». Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся. Как журавлиный клин в чужие рубежи — На головах царей божественная пена — Куда плывете вы? Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи? И море, и Гомер — все движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
Голос из зала: Вы тоже слышите какой-то грохот?
Пронин: Я бы сказал, как в сказке, что это моя лягушонка в коробчонке скачет. Но вы же понимаете, это футуристы пожаловали к нам в гости. Футуристы- поэты (все четверо) с грохотом, хохотом, бешенством вбегают в зал через дальний вход. По пути ведут себя вызывающе, дерутся, крушат мебель. Северянин выходит на первый план, он с короной на голове и фиолетовом плаще, и, жарко жестикулируя, пытается начать читать свое стихотворение: Я, гений Игорь Северянин, Своей победой упоен Я повсеградно оэкранен! Я повсесердно утвержден! Я покорил литературу! Взорлил, гремящий, на престол! Я избран королем поэтов,- Да будет подданным светло! Отныне плащ мой фиолетов, Берета бархат в серебре. Я избран королем поэтов На зависть нудной мошкаре.
– показывает на публику, все смеются громко. Его прерывает Маяковский и рассказывает «Нате». Говоря про «женщину с густыми белилами» он смотрит на дам.
– показывает на публику, все смеются громко. Его прерывает Маяковский и рассказывает «Нате». Говоря про «женщину с густыми белилами» он смотрит на дам.
Есенин выходит на сцену: - Ваши стихи мне не понятны!
Маяковский: - Ничего, ваши дети их поймут.
Есенин: - Нет, и дети мои их не поймут!
Маяковский: - А почему вы так убеждены, что ваши дети пойдут в вас? Может быть, у них мама умнее и они будут похожи на нее.
Бальмонт: Маяковский, ваши стихи не волнуют, не греют, не заражают!
Маяковский (подтягивая штаны): - Мои стихи не море, не печка и не чума!
Кто-то из зала кричит: - Маяковский, да что вы все подтягиваете штаны? Смотреть противно!!!
Маяковский: - А если они у меня свалятся? Зал гудит.
Пронин: уважаемая публика – из-за футуристов наши вечера иногда заканчивались раньше, чем обычно, потому что эти крики привлекали внимание полицейских. Но сегодня нашелся тот, кто их успокоит.
Блок выходит на сцену и говорит: - Успокойтесь!! Как вы себя ведете в высококультурном месте?! В этом творческом саде?
Есенин, глубоко задумавшись, успокаивается и говорит: - Даааа, жизнь – цветущий весенний сад, и человек в этом саду один из прекрасных его плодов.
Блок: - Сад… всегда считал, что реальный мир должен быть противопоставлен раю. Ведь всё в жизни строится на контрасте!
Есенин:- Я считаю, что сад это и есть рай. Крестьянский рай, который противопоставлен городу. Ведь город – враг, который «тянет к глоткам равнин пятерню».
Маяковский:- Согласен, сейчас в городе нет рая. И только революция поможет нам построить будущее – цветущий город-сад.
Закадровый голос: в 1917 году Есенин тоже, как и Маяковский, сначала восторженно примет революцию, но только со своим, крестьянским, уклоном. Но позже он одним из первых поймет –большевики – не попутчики в новый мир и скажет: Есенин: « веслами отрубленных рук вы гребете в страну грядущего».
Блок:- А не думаете ли вы, что сад – это образ недостижимого для человека счастья, образ манящей мечты?
Есенин кричит:
А разве люди не цветы? А цветы не люди? Зинаида Райх прочтёт вам стихотворение, которое я посвятил ей:
Цветы мне говорят - прощай,
Головками склоняясь ниже,
Что я навеки не увижу
Ее лицо и отчий край.
Любимая, ну, что ж!
Ну, что ж!
Я видел их и видел землю,
И эту гробовую дрожь
Как ласку новую приемлю.
И потому, что я постиг
Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,
- Я говорю на каждый миг,
Что все на свете повторимо.
Не все ль равно - придет другой,
Печаль ушедшего не сгложет,
Оставленной и дорогой
Пришедший лучше песню сложит.
И, песне внемля в тишине,
Любимая с другим любимым,
Быть может, вспомнит обо мне
Как о цветке неповторимом.
Пронин:
Благодаря Вам я вспомнил один преинтересный случай, произошедший на днях с моим другом – издателем журнала «Апполон» Маковецким. К нему в издательство стали приходить необычные письма от некой Ч. Де Габриак. Вы слышали о ней?
З. Райх: нет, кто это?
Пронин: Её стихи приходили в запечатанном конверте, в каждый был вложен засохший цветок. Смотрите, смотрите – раздает конверты, посетителя достают оттуда засохшие цветы, веточки травы. Пронин достает письмо и зачитывает пару строк:
Я ветви яблонь поняла,
Их жест дающий и смиренный,
Почти к земле прикосновенный Изгиб крыла.
Как будто солнечная сила
На миг свой огненный полет
В земных корнях остановила,
Застыв, как плод.
затем голоса из зала: - Прелестно! Очаровательно!!!! Изумительно!! Кто она? Где она?
Габриак выходит из толпы людей:- Это я, Черубина де Габриак! А вообще-то Елизавета Дмитриева.
Голос за кадром: С именем Елизаветы Дмитриевой, скромной, неэлегантной и хромой женщины, связана одна из самых ярких литературных мистификаций ХХ века. В неё были влюблены и стрелялись на Черной речке, на месте дуэли Пушкина и Дантеса, поэты Николай Гумилев и Максимилиан Волошин. Маска-двойник поэтессы давала волю чувствам.
Пронин: - Прочтите нам стихотворение «Цветы»!
Габриак читает:
Я знаю души, как лаванда,
Я знаю левушек мимоз,
Я знаю, как из чайных роз
В душе сплетается гирлянда.
Люблю в наивных медуницах
Немую скорбь умерших фей,
И лик бесстыдных орхидей
Я ненавижу в светских лицах.
Акаций белые слова
Даны ушедшим и забытым,
А у меня, по старым плитам,
В душе растет разрыв-трава.
Пронин: Чтобы ваше сердце не разрывалось на части, разрешите я познакомлю Вас с прелюбопытнейшим персонажем - Ольгой Глебовой-Судейкиной. Её муж расписал стены «Бродячей собаки» ЧЕМ? подходит к ней берет за руку и выводит из-за стола,
подводит к Судейкиной со словами:
- Наша дорогая Ольга известна многими талантами: актриса, танцовщица, художница, поэтесса-переводчица. Чем вы сегодня нас порадуете?
Глебова-Судейкина: - Сегодня я бы хотела представить публике фарфоровые статуэтки, которые я изготовила и расписала сама. Глебова-Судейкина выходит представить свои новые произведения.
Затем выходят ее друзья по живописи: Попова рассказывает что-то про свои новинки. Малевич, Гончарова, Экстер, Розанова, Попова? Ослиный хвост, Бубновый валет.
Затем выходит певица (Порубова Э.) и в красках высказывает свое восхищение:
Позвольте и мне поделиться своим творчеством, я хочу для вас спеть песню. Под лаской плюшевого пледа Вчерашний вызываю сон. Что это было? — Чья победа? — Кто побежден? Все передумываю снова, Всем перемучиваюсь вновь. В том, для чего не знаю слова, Была ль любовь? Кто был охотник? — Кто — добыча? Все дьявольски-наоборот! Что понял, длительно мурлыча, Сибирский кот? В том поединке своеволий Кто, в чьей руке был только мяч? Чье сердце — Ваше ли, мое ли Летело вскачь? И все-таки — что ж это было? Чего так хочется и жаль? Так и не знаю: победила ль? Побеждена ль?
Голоса из зала: - Да, это прекрасно, чьё это стихотворение? Выходит Марина Цветаева из-за кулис. Говорит: Это мои стихи, я – Марина Цветаева. Кто создан из камня, кто создан из глины,- А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело - измена, мне имя - Марина, Я - бренная пена морская. Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я — поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, - Нечитанным стихам! – Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет!), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед.
Пронин: Действительно, стихи Марины Цветаевой переживут века, им настанет свой черед. И будущие потомки будут зачитываться её поэзией, посвящать ей песни. Посмотрите, как это будет - А.Ягода поет песню «Я полюбила Вас, Марина Цветаева»: Бился неровно пульс, Мысли казались голыми Из пистолета грусть Целилась прямо в голову. Строчки летели вниз Матом ругались дворники Я выбирала жизнь Стоя на подоконнике.В утренний сонный час Час когда все растаяло Я полюбила вас Марина Цветаева... Марина...
Пронин Цветаевой – Вы верите, что так будет? Цветаева: нет, но если моя поэзия остановит хоть одного, не даст ему сделать тот роковой шаг, который я совершила, я буду счастлива! …Не знакома ли вам дама, на чьем лице черная маска? Под громкую музыку через дальний вход входят Дама и Арлекин. Сомов изображает, как он рисует картину «Арлекин и дама» - фигуры встают как на картине и замирают. Сомов: беспокойство, ирония, кукольная театральность мира, маска – вот моя тема! Голос за кадром: многие работы Сомова глубоко пессимистичны. Искусственный мир, фальшивая жизнь – вот удел сомовских героев. В его картинах часто фигурируют персонажи итальянской комедии масок – Арлекин, Коломбино. Обе фигуры выдвинуты на передний план, словно находятся на подмостках сцены. Они готовы нам что-то расказать. Послушаем их: Арлекин: Арлекин – одна из ключевых фигур в искусстве ХХ века. Он создает образ эпохи ХХ века и несет символический смысл – карнавальное мироощущение, жизнь как театр и балаган, апокалипсис. Дама: Маска, а я тебя знаю! Само слово Арлекин – темного происхождения. По-бретонски оно означает «кошмар», по-немецки – царь подземного царства, французская этимология – «тот, кто заставляет собак выть». Название маски Арлекина восходит к имени предводителя бесов Эллекена. Арлекин: В силу этого, меня, Арлекина, можно смело назвать эмблемой искусства начала ХХ века. Пронин: А вот ещё один представитель комедии дель арте – встречайте в образе Пьеро несравненный голос Вертинского! В бананово-лимонном Сингапуре, в бури, Когда поет и плачет океан И гонит в ослепительной лазури Птиц дальний караван... В бананово-лимонном Сингапуре, в бури, Когда у Вас на сердце тишина, Вы, брови темно-синие нахмурив, Тоскуете одна. И нежно вспоминая Иное небо мая, Слова мои, и ласки, и меня,Вы плачете, Иветта, Что наша песня спета, А сердце не согрето Без любви огня. И, сладко замирая От криков попугая, Как дикая магнолия в цвету, Вы плачете, Иветта, Что песня не допета, Что лето - где-то - Унеслось в мечту!
Заключительное слово: а наша песня допета до конца. Надеемся, что этот вечер об искусстве серебряного века, когда Собака лаяла в актовом зале, не унесется в куда-то вдаль, а останется с вами. Искусство Cеребряного века отразило атмосферу внутреннего хаоса, смятения. И вместе с этим это было полное сияния творческое пространство, жаждущее красоты и самоутверждения, решающее новые эстетические задачи. Этому проекту посвящён созданный учениками сайт, посетив который, вы узнаете ещё много нового об этом драматичном, но столь ярком времени. После столь яркого выступления Голубева выходит рассказать о музыке. Звучит опера, и выходит балерина Красавина. Она танцует или что-то ее делает, после чего весь зал ей аплодирует. Выходит Розен с рассказом о журналах, одним из которых был сатирический журнал «Сатирикон». Выходит его яркий представитель Тэффи и рассказывает про «Сатирикон». Увидев Андронникову, Тэффи подошла к ней навстречу со словами: - Не писательница, Не поэтесса, Не актриса, Не балерина И не певица - сплошное «не» - Однако признана самой интересной женщиной нашего круга. Соломея ей отвечает:
Голоса из зала: - Да, это прекрасно, чьё это стихотворение? Выходит Марина Цветаева из-за кулис. Говорит: Это мои стихи, я – Марина Цветаева. Кто создан из камня, кто создан из глины,- А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело - измена, мне имя - Марина, Я - бренная пена морская. Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я — поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, - Нечитанным стихам! – Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет!), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед.
Пронин: Действительно, стихи Марины Цветаевой переживут века, им настанет свой черед. И будущие потомки будут зачитываться её поэзией, посвящать ей песни. Посмотрите, как это будет - А.Ягода поет песню «Я полюбила Вас, Марина Цветаева»: Бился неровно пульс, Мысли казались голыми Из пистолета грусть Целилась прямо в голову. Строчки летели вниз Матом ругались дворники Я выбирала жизнь Стоя на подоконнике.В утренний сонный час Час когда все растаяло Я полюбила вас Марина Цветаева... Марина...
Пронин Цветаевой – Вы верите, что так будет? Цветаева: нет, но если моя поэзия остановит хоть одного, не даст ему сделать тот роковой шаг, который я совершила, я буду счастлива! …Не знакома ли вам дама, на чьем лице черная маска? Под громкую музыку через дальний вход входят Дама и Арлекин. Сомов изображает, как он рисует картину «Арлекин и дама» - фигуры встают как на картине и замирают. Сомов: беспокойство, ирония, кукольная театральность мира, маска – вот моя тема! Голос за кадром: многие работы Сомова глубоко пессимистичны. Искусственный мир, фальшивая жизнь – вот удел сомовских героев. В его картинах часто фигурируют персонажи итальянской комедии масок – Арлекин, Коломбино. Обе фигуры выдвинуты на передний план, словно находятся на подмостках сцены. Они готовы нам что-то расказать. Послушаем их: Арлекин: Арлекин – одна из ключевых фигур в искусстве ХХ века. Он создает образ эпохи ХХ века и несет символический смысл – карнавальное мироощущение, жизнь как театр и балаган, апокалипсис. Дама: Маска, а я тебя знаю! Само слово Арлекин – темного происхождения. По-бретонски оно означает «кошмар», по-немецки – царь подземного царства, французская этимология – «тот, кто заставляет собак выть». Название маски Арлекина восходит к имени предводителя бесов Эллекена. Арлекин: В силу этого, меня, Арлекина, можно смело назвать эмблемой искусства начала ХХ века. Пронин: А вот ещё один представитель комедии дель арте – встречайте в образе Пьеро несравненный голос Вертинского! В бананово-лимонном Сингапуре, в бури, Когда поет и плачет океан И гонит в ослепительной лазури Птиц дальний караван... В бананово-лимонном Сингапуре, в бури, Когда у Вас на сердце тишина, Вы, брови темно-синие нахмурив, Тоскуете одна. И нежно вспоминая Иное небо мая, Слова мои, и ласки, и меня,Вы плачете, Иветта, Что наша песня спета, А сердце не согрето Без любви огня. И, сладко замирая От криков попугая, Как дикая магнолия в цвету, Вы плачете, Иветта, Что песня не допета, Что лето - где-то - Унеслось в мечту!
Заключительное слово: а наша песня допета до конца. Надеемся, что этот вечер об искусстве серебряного века, когда Собака лаяла в актовом зале, не унесется в куда-то вдаль, а останется с вами. Искусство Cеребряного века отразило атмосферу внутреннего хаоса, смятения. И вместе с этим это было полное сияния творческое пространство, жаждущее красоты и самоутверждения, решающее новые эстетические задачи. Этому проекту посвящён созданный учениками сайт, посетив который, вы узнаете ещё много нового об этом драматичном, но столь ярком времени. После столь яркого выступления Голубева выходит рассказать о музыке. Звучит опера, и выходит балерина Красавина. Она танцует или что-то ее делает, после чего весь зал ей аплодирует. Выходит Розен с рассказом о журналах, одним из которых был сатирический журнал «Сатирикон». Выходит его яркий представитель Тэффи и рассказывает про «Сатирикон». Увидев Андронникову, Тэффи подошла к ней навстречу со словами: - Не писательница, Не поэтесса, Не актриса, Не балерина И не певица - сплошное «не» - Однако признана самой интересной женщиной нашего круга. Соломея ей отвечает: